Пришла в лабораторию сдать кровь на анализ. Врач, судя по внешности, араб лет пятидесяти, ведет со мной непринужденную беседу, заполняя мои бумажки.
- Эвгэнья? - говорит. - Вы, видимо, русская?
И тут он мне выдает весь джентельменский набор просвещенного культурного француза: Санкт-Петербург, белые ночи, Чайковский, ах-ах. А потом этак внимательно смотрит на меня, прищурившись, и задает вопрос:
- А как там у вас жизнь вообще? Что говорят люди о Путине?
Я польщена его вниманием к моей бедной отчизне и говорю о закипании умов, падении нравов и душении свобод.
Врач с сомнением смотрит на меня и произносит:
- Это все, конечно, очень печально, но вот только нельзя отрицать того, что Путин - настоящий политик! Настоящий президент! Решительный! Ни перед кем не гнущий спину! Последовательный! Не то, что наш нынешний! Вот нам бы такого!
И раздухарился так, руками размахивает, ноздри раздувает.
Нет спокойствия ни на той Родине, ни на этой.
воскресенье, 23 марта 2014 г.
среда, 19 марта 2014 г.
К как Занимательная кулинария или Молчание ягнят
Рассказываю моей вьетнамской подружке о том, как однажды принимала роды у моей кошки. Ветеринар настоятельно советовал проследить, чтобы роженица съела плаценту после того, как все закончится. Это, мол, стимулирует выделение молока.
А подружка отвечает:
- А мы тоже ели плаценту.
Я в ступоре (еще живы воспоминания о кошке, торопливо заглатывающей кровавый сгусток):
- Как? Где? Сырую?
- Зачем сырую, жарили на сковородке, как печенку. У нас она считается полезным диетическим продуктом. Тетя работала в сайгонской женской клинике.
Я пытаюсь справиться с когнитивным диссонансом - эта девушка принадлежит к вьетнамской городской интеллигенции, а не к какой-то там отсталой прослойке - ее папа был дипломатом и даже учился в МГИМО.
И тут Стефан оглашает финальную вишенку на торте. Он рассказывает случай, произошедший с его приятелем-китайцем, выросшим во вьетнамской деревне. У сестры этого приятеля случился, увы, выкидыш. Семья хотела была похоронить зародыш в саду, но соседи-китайцы, прознав об этом, выпросили себе ценный и питательный биоматериал. Затем унесли к себе и устроили пир.
А подружка отвечает:
- А мы тоже ели плаценту.
Я в ступоре (еще живы воспоминания о кошке, торопливо заглатывающей кровавый сгусток):
- Как? Где? Сырую?
- Зачем сырую, жарили на сковородке, как печенку. У нас она считается полезным диетическим продуктом. Тетя работала в сайгонской женской клинике.
Я пытаюсь справиться с когнитивным диссонансом - эта девушка принадлежит к вьетнамской городской интеллигенции, а не к какой-то там отсталой прослойке - ее папа был дипломатом и даже учился в МГИМО.
И тут Стефан оглашает финальную вишенку на торте. Он рассказывает случай, произошедший с его приятелем-китайцем, выросшим во вьетнамской деревне. У сестры этого приятеля случился, увы, выкидыш. Семья хотела была похоронить зародыш в саду, но соседи-китайцы, прознав об этом, выпросили себе ценный и питательный биоматериал. Затем унесли к себе и устроили пир.
Ярлыки:
-Культ еды,
-Умом не понять,
К
Подписаться на:
Сообщения (Atom)