Classement, или куда попадают энарки после школы

Последние две недели французские умы нашего курса буквально закипали от немыслимого накала страстей, вызванного недавним заявлением Президента Республики о возможной отмене так называемого « classement » по окончании высших школ, готовящих функционеров высокого полета.
Поясню: студенты или, как их следует более правильно называть, «ученики-госслужащие», по окончании ЭНы или другой подобной школы, например, IRA, по окончании школы были обязаны отвечать за все 27 месяцев своего обучения по гамбургскому счету. Все их оценки за время обучения, а также и по вступительным экзаменам, качество и польза от трех стажировок, степень участия в факультативных программах и, что немаловажно, субъективные оценки их личностей дирекцией школы заносились в специальный файл. Этот магический файл представляет собой сложную таблицу коэффициентов, плюсов и минусов, сопоставление которых в итоге выдает место студента в общем рейтинге. Студент ЭНы при зачислении в школу получает статус функционера. А значит, синекуру. Его благополучие отныне застраховано гарантиями государства. Первый в рейтинге по выходе из школы имеет право выбрать свое место работы по своему усмотрению. Второй, третий и т.д. берут уже то, что осталось. Не завидую последнему. Поедет трудиться начальником каких-либо региональных библиотек куда-нибудь в Амьен…
Можно представить себе немую сцену и высшую степень замешательства наших юных функционеров, услышавших 11 января 2008 года по телевизору разящую, как меч, новость о том, что им грозят лишить того, ради чего они, собственно, так стремились в Страсбург.
И тут пошли собрания, заседания, прения, лоббинг, недопонимания и пр. Все французы во время, свободное от лекций, постоянно сбивались в группки по 4-6 человек и заговорщически перешептывались. Было решено направить петицию в кабинет Премьер-министра, поскольку ЭНа зависит непосредственно от последнего. К моему изумлению, немалая часть моих французских однокурсников высказалось в поддержку инициатив Президента, прекрасно осознавая тот факт, что данное нововведение в области госуправления поставит выпускников ЭНы практически в равные условия поиска работы с простыми смертными менеджерами. Ведь последних берут на работу на основании их CV и их способностей во время собеседования убедить работодателя в своей исключительности.
Французская республика идет, как говорила советская хроника, семимильными шагами к коренной реформе своего истеблишмента. Функционер = менеджер со всеми вытекающими последствиями: рациональность действий, экономия средств, суверенное управление бюджетом на разных уровнях компетенций и пр. Не буду утомлять читателя, далекого от франко-французской проблематики, перечислением всех этих французских бед. Для посвященных упомяну только два слова, которые, как мантру, повторяют французские реформаторы: LOLF и комиссия Жака Аттали.
Интересно в ЭНе. Я попала туда как раз в вовремя, в период больших потрясений.

Ночь в музее

Отель Danielli - палаццо 14 века. В номере мебель, которой бы гордился любой антиквар. Вид на залив святого Марка.
Вы уже проводили ночь в музее?

Из прошлой жизни

Невероятные события в ирреальном городе

На терассе отеля Danielli я узнала, что мои инициалы Е.К. сменятся на Е.В.

Из одной Венеции в другую

Перенесемся во времени и пространстве.
Мои каникулы - это сюрприз. В течение десяти дней я пребываю в полном неведении, что же ждет меня на следующий день. Куда едем? На чем? Надолго?

Искать признаки привычной реальной жизни в Венеции – все равно, что искать Парламент в Диснейленде. Не укладывается в рациональном сознании, как возможно по-серьезному строить свою жизнь на воде и в плотной непроходимой толпе иностранцев. Основное население Венеции – это туристы, а итальянцев я в этом городе не встречала.
Хотя теоретически можно все же допустить, что есть ведь где-то в этом городе школы, детские сады, супермаркеты, магазины бытовой техники, библиотеки, избирательные участки, где люди голосуют, может быть, даже за Берлускони. Но только где все эти атрибуты нормальной городской жизни? Скрываются за вывесками лавок с безделушками для туристов или уже ушли под воду, опережая судьбу остального города?

Венецианские голуби представляют жалкое зрелище. На площади святого Марка эти существа с оперением, покрытым каким-то жирным налетом, спасаются бегством от желающих их накормить. Соотношение кормящих и кормимых пять к одному.

Я снова в Питере

Я вернулась.
Мне не верится, что восьмимесячная линия моего non-existence прервалась и превратилась в краткий пунктир.
Никогда еще я так долго не отлучалась.

Я ошиблась. Я думала, что как только я вернусь под родные небеса, меня наполнит ласковое чувство и все встанет на свои места.
Но нет, ко мне вернулось только чувство тянущей тоски, так мне знакомое по ноябрю прошлого года, как будто я снова окунулась в жизнь "до того, как".

Ну да ладно, оставим лирику на потом.

О быте: когда я уезжала, маршрутка стоила 12 рублей, теперь 24.
По моему мнению, динамика цен на проезд показывает реальный уровень инфляции.

П как парк, или Полуденные грезы в парке Монсо

За два дня до отъезда из Парижа делать было откровенно нечего. Сумасшедшая гонка последних двух недель до экзаменов сменилась сладким вакуумом свободы. По старой доброй петербургской традиции я решила убить три часа за чтением на скамейке в парке.

Парк Монсо - занимательнейшее место в двух шагах от Триумфальной арки:
на всей его территории действует доступ WI-FI. Можно сидеть прямо под кустом со своим лэп-топом на коленях.
Его клумбы причудливо украшены кустами гигантского укропа, сельдерея и раскидистых лапчатых листьев тыквы - меня было привлек тревожащий ноздри запах набора для засолки огурцов.

Около одной из овощных клумб на газоне расположилась странная компания. Ее члены оживленно выпивали и закусывали на расстеленном покрывале, возлежав вокруг него наподобие римских патрициев. Немного вдалеке на табуреточке сидела девушка арабской внешности в подвенечном наряде и курила. Жениха в группе патрициев мне идентифицировать не удалось. Я постеснялась сделать фотографию этого незаурядного свадебного банкета, а теперь жалею.

Почитала книгу, вдоволь пожмурилась на солнце, поговорила с русской подругой по телефону. Какой-то пожилой благообразный дяденька с соседней скамейки все время внимательно так на меня смотрел. Я подумала, что я, видно, досаждаю ему громким разговором и сбавила на пол-октавы.

Он дождался, пока я договорю, поднялся со своего места и направился ко мне. "Вот еще новости," - подумала я и заранее напряглась. Он робко попросил прощения за вторжение в мое пространство и завел такой разговор:
- Извините, я невольно слышал Ваш разговор... Вы русская?
- Русская.
- А я слышал, что все русские играют в шахматы.
- ???
Не ожидала такого поворота.
Я отвечаю, что многие умеют, Каспаров, к примеру, но в школе обязательного экзамена по шахматам нет, и потому некоторые не вполне владеют приемами этой хитрой игры.
Дяденька не сдается:
- А Вы сама играете?
- Увы, я только умею переставлять фигуры. А мой папа мне с детства отбил желание продолжать обучение, потому что стабильно на четвертом ходу делал мне киндер-мат.

Благообразный дяденька воодушевился:
- О, я убежден, что Вы играете отлично! Пожалуйста, сыграйте со мной партию! Я так люблю шахматы, а играть мне не с кем...

Пришлось сыграть. Не устояла перед напором любителя черно-белых фигур.
Сразу признаюсь, что дяденька у меня выиграл.
Но зато мы успели поговорить о том, чем сейчас занимается Каспаров, затем плавно перешли к теме президентских выборов в России, а потом и к последним поправкам к французской конституции, которые еще больше сблизили наши режимы.

За рулем

Полная декомпрессия после первых двух дней каникул. На моем рабочем столе пылятся досье ЭНы, которые я нашла в моем почтовом ящике в последний момент перед отъездом. Они подождут последней недели августа, когда мне будет нечего делать на пляже Кемера.

А сегодня день был размеренно-деловит.
Он начался с двухчасового урока вождения по шестому округу Парижа и, как сказали бы москвичи, по кольцевой, то есть по Périphérique.
Увы, увы, я водитель-социальная опасность.
Наблюдение: здесь слишком много велосипедистов. Мотоциклистов. Узких улиц без светофоров. Двухколесные участники движения выскакивают перед моей машиной то справа, то слева, как черт из табакерки.
Инструкторы по вождению, вне зависимости французы они или русские, сходу обращаются к тебе на "ты", даже если тебе уж точно не дашь восемнадцать лет.
Пешеходы расслаблено-размеренно переходят улицу на красный и в самых замысловатых направлениях. Мне жаль их: не дай Бог им попасть на улицы, например, Москвы. При такой наивной вере в человека за рулем я не дала бы за их жизнь ломаного сантима.