Le Figaro: Les énarques n'ont plus la cote dans le secteur privé

http://www.lefigaro.fr/actualites/2008/02/26/01001-20080226ARTFIG00592-les-enarques-n-ont-plusla-cote-dans-le-secteur-prive-.php

Cécilia Gabizon
27/02/2008 | Mise à jour : 22:27

Photo: La librairie de l'ENA, à Strasbourg

Longtemps courtisés, les diplômés de l'ENA, qui représentent 10 % des grands patrons contre 20 % en 1995, sont concurrencés par ceux des écoles de commerce.

«Arrogants», « inadaptés à l'entreprise», «technocrates», les énarques voient leur prestige s'étioler dans le privé. Autrefois recherchés et placés d'office à des postes de direction, ils ne sont plus aujourd'hui que des candidats parmi d'autres, affirment les cabinets de recrutement de haut niveau. « La surcote dont ils bénéficiaient a disparu. Désormais, c'est du cas par cas» , analyse Michel Souzay, directeur associé du cabinet Boyden.

Les entreprises sont même «réticentes» à embaucher des énarques, à en croire Jean-François Roquet, le directeur général de François Sanchez Consultant. «Non seulement ils ont un ego hypertrophié mais ils considèrent le secteur privé comme une roue de secours» , poursuit le consultant, qui assure qu'aucun des énarques qu'il a récemment présentés n'a été recruté. «Ils souffrent d'un véritable désamour dans l'entreprise, d'un problème d'image, confirme Christine de Messe, secrétaire général de l'ENA entreprise. On est passé de la révérence au discrédit.»

La visibilité de grands patrons énarques a pour l'instant masqué cette révolution. Énarques et polytechniciens dominent toujours les états-majors des plus grandes entreprises, On compte 13 énarques et 19 X, dont 3 X-ENA, parmi les PDG, présidents du conseil de surveillance et présidents du directoire du CAC en 2006, selon Korn, le premier cabinet mondial de recrutement de dirigeants. Une majorité d'inspecteurs des finances président toujours aux destinées des grands groupes bancaires. Mais l'âge d'or des énarques patrons semble passé. «Ils étaient 20 % des grands patrons jusqu'en 1995. Ils ne sont plus que 10 %» selon Jean-François Kesler, ancien directeur adjoint de l'ENA, auteur de L'ENA, le pire des systèmes à l'exception de tous les autres (Albin Michel).


Temps de carence allongé

Il est maintenant rare de voir un énarque directement placé à un poste de direction. Car les passerelles entre les cabinets, le Trésor ou le Budget, qui avaient propulsé des énarques à la tête de grandes entreprises, sont désormais plus étroites et contrôlées. Les députés ont allongé le temps de carence entre un poste de direction dans l'administration et le secteur privé concerné. Un énarque qui avait une relation d'autorité avec certaines entreprises ne peut y travailler avant trois ans. Les inspecteurs des finances, considérés comme la crème de la crème, étaient souvent débauchés du ministère des Finances pour gagner un état-major. «La BNP m'a embauché en 1994 à un poste à forte visibilité comme directeur du développement, raconte Gilles Glicenstein, aujourd'hui directeur de BNP Paribas Asset Managment. Cela ne serait plus vraiment possible aujourd'hui.»

L'énarque participait autrefois du statut d'une entreprise. Désormais, on s'enorgueillit de leur présence seulement le succès venu. Sinon, on s'en méfie presque. Car le parachutage d'énarques à la tête de grandes entreprises n'a pas toujours fonctionné.

De plus, l'entrée en politique d'élèves devenu célèbres a semble-t-il nuit à tous les diplômés, désormais soupçonnés d'appartenir à des réseaux de pouvoir. Au sein des entreprises, ils subissent aussi la concurrence des grandes écoles de commerce, «qui ont gagné en excellence» selon Roger Fauroux. Enfin la perte d'influence des énarques dans le privé tient aussi au relâchement des liens entre administration et entreprise. Signe des temps, la proportion de diplômés de l'Institut d'études politiques de Paris qui passent le concours d'entrée à l'école ne cesse de diminuer, ce qui indique à la fois une perte de prestige et le fait que le diplôme de Sciences-Po, renforcé ces dernières années, se suffit à lui-même.


Cursus réformé

À la tête de l'École nationale d'administration depuis quelques mois, Bernard Boucault esquive le débat en rappelant que son école a vocation à former les cadres de l'État, qu'elle excelle en ce domaine et qu'on la copie dans le monde. Pour le reste, le cursus s'est encore réformé… assure le directeur, avec une part pratique plus importante.

Car si officiellement la célèbre école se recentre sur sa mission première, de plus en plus d'énarques quittent l'administration tôt dans leur carrière, fuyant l'engorgement du service public. Ils sont plus nombreux à quitter au bout des dix ans réglementaires ou même avant, remboursant leurs frais de scolarité. «Plus vite ils se tournent vers le privé, plus facilement ils se recasent », confirme d'ailleurs Marc Déby, qui gère les carrières à l'association des anciens énarques. «Le temps où les préfets en fin de carrière se tournaient vers l'entreprise est révolu. Il faut y venir jeune pour espérer trouver sa place .» Et de prôner «une révolution culturelle des énarques».

NB de From France: le plus croustillant dans ces articles reste encore les commentaires des lecteurs, comme dirait un ami de la promotion, "d'une VIOLENCE !"...

We are the champions, my friend

Спортивная дирекция ЭНы сообшила мне, что я, как чемпионка по стрельбе нашего promotion, могу рассчитывать на бесплатные занятия стрельбои из пистолета в Ecole de Police de Paris. Формальности улажены.
Не премину.
Кстати, эта формулировка (championne de tir) вызывает нездоровые ухмылки у собеседников, потому что во французском языке это выражение имеет игривыи подтекст. Обычно люди отвечают: "А я в этом и не сомневался".

No job

Торгово-промышленная палата Парижа - офигенно богатая организация. На ее балансе, как уже было сказано, дворец. Школа коммерции HEC, занимающая первое место в среди европейских школ в рейтинге Financial Times. Помимо нее, еще 12 профессиональных школ. Выставочные залы, в том числе конгресс-центр на Porte Maillot. Кто управляет аэропортами Парижа? ТПП Парижа. Кто владелец школы ESCP-EAP с пятью кампусами по всей Европе? ТПП Парижа. Кто сопровождает президента Саркози в его зарубежных поездках? Президент и директор вы сами уже поняли какой организации.

И вот в этой мощнейшей махине, в которой трудятся 4 тысячи человек, невозможно найти для меня занятие! Я назначаю себе встречи то с одним директором направления, то с другим, гляжу на них глазами спаниэля, задаю умные вопросы, всячески подталкивая их к мысли, что неплохо бы интегрированить русскую стажерку в многоплановый интенсивный процесс.
Но увы и ах. Прошло 2 недели с начала моего стажа, и я устала мозолить людям глаза и изображать крайнюю заинтересованность в производственном процессе. Пока что моя работа заключалась в штудировании содержания внутренних документов и в светских беседах с директоратом, кторому я в сотый раз рассказывала мою увлекательную историю поступления в ЭНу и, о Боже, мои дальнейшие карьерные планы.В ответ они только ограничиваются ценными советами типа: "Наверное, Вам стоит поговорить с господином Х, они там, по-моему, занимаются проектами с Россией..."
Я еще не совсем забыла, как я работала в Консульстве. Работалось мне так, что телефон раскалялся уже к 10 часам утра, мейлы сыпались, как снег в Рождество, а на пороге офиса регулярно появлялся консул с вечной фразой "Мадам КорОткова, у Вас есть минутка?"
Еще 3 месяца назад моей обычной реакцией на эти появления был набор непечатных выражений и не очень католических жестов.
Теперь же мне этой фразы органически не хватает.

Новость, потрясшая мир

Как мы теряем друзеи? Иногда они уезжают. Иногда они умирают. Чаще всего, они женятся.

Чарнота, купи себе штаны!

Когда иду вдоль Сены мимо моста Pont Neuf, не могу не вспомнить...
Жаль, что фрагмент обрывается, не дотянув до культовой незабываемой фразы.

Бон матэн, мадам..
Да не бон матэн, а оревуар.

Она останется за черно-белым кадром, n'est-ce pas, guaho?

Возраст: я реабилитируюсь

Поскольку тайна возраста была раскрыта, да и еще вызвала довольно бурную реакцию у некоторых, я уже было начала утешаться словами философа: "Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть". По началу, все во время знакомства друг у друга спрашивали возраст, нисколько не заботясь о соблюдении этикета. Я дипломатично молчала в этих случаях, избегая уточнений.
Хотя, конечно, уже становится неловко, когда меня спрашивают: "А кой тебе годик?"
Однако после одного приятного момента я вновь убрела уверенность. Однажды один однокурсник-француз меня расспрашивал, чем я до сих пор занималась в Петербурге. Я говорю, 8 лет работала в Генконсульстве Швейцарии. Он недоуменно: "Ты что, в 14 лет начала работать?" Польстило: он думал, что мне лет двадцать восемь :)...

Что нам наши годы

Статистический факт: большинство моих однокурсников пребывают в счастливейшем возрастном диапазоне от 20 до 30. Какой в данном случае сценарий интеграции "буржуазной" девушки бальзаковского возраста со склонностью к дорогим вещам классического стиля в радостные беззаботные ряды студенчества? Параллельное мирное существование отцов и детей? Или же тотальная интеграция?
Мне по душе был второй вариант.
Мои новые друзья на ближайшие полтора года отличаются искрометным темпераментом и неуемной тягой к развлечениям, что, собственно, совершенно не удивительно, имея в виду их паспортные данные. Вообще, до недавнего времени, видя в чьем-либо документе в графе "Год рождения" цифру 1984 или любую другую из этого десятилетия, я удивлялась, как такому щенку вообще дали паспорт... Не по возрасту вроде. Сейчас же я вполне свыклась с мнением, что люди, появившиеся в то время, когда я заканчивала 4-ый класс, сейчас уже предсталяют собой абсолютно сформировавшиеся и даже, как ни странно, половозрелые личности. Неминуемо встает вопрос: "А что я представляю собой на фоне этих юнцов? Разителен ли контраст? Реально ли слиться с их общей массой или так и оставаться в стороне, как классная руководительница при своих подопечных?"

Опасения мои оказались напрасными. Непроницательные однокурсники дали мне на глаз лет 28, что совсем уже не исключало приглашения на совместные вечеринки (см. фоторепортажи) и легкого флирта. Я не спешила разубеждать. Потому как четко знала: скорее всего, мне больше уже никогда не представится возможность на равных вкушать жизнь с молодыми адонисами 25 лет. А 25 лет - это чистая радость от каждого прожитого момента жизни, не омраченная думами о грядущем. Я остро начала скучать по тому, что потеряла уже давно: по моей утраченной беззаботности.

И в один прекрасный момент, расслабившись и потеряв бдительность, я совершила тактическую ошибку. На лекции по коммуникации, на вопрос преподавателя, сталкивались ли мы когда-либо с пропагандисткими кампаниями, я, не задумываясь о последствиях, брякнула, что я де выпускница факультета журналистики, и вообще во время войны я была бы политкомиссаром, а функцией моей была бы агитация и пропаганда на территории противника, то есть НАТО.
Народ у нас быстро смекнул, в какую эпоху я была студенткой. И зашуршали тут слухи: "А вы предсталяете, сколько нашей русской лет?..." В итоге один приятель, моложе меня на 10 лет, высказал крайнюю степень своего изумления следующим образом: "Никого не знал еще, кто бы помнил перестройку".

Антропология общества "bling bling"

Целый день сижу практически взаперти в моем кабинете один на один с телефоном и компьютером. Вижу народ только тогда, когда выхожу к кофе-машине или иду на редкие встречи с руководством Палаты. С тоской вышагиваю на каблуках по пустынным коридорам Палаты, устланным мягкими красными коврами, и только призмы столетних зеркал провожают взглядами мой силуэт в строгом костюме...
Зато вечером начинается самое интересное. Я, как Воланд, изучаю парижан. Для этого смешиваюсь с ними в разных многолюдных местах. Сегодня вечером это будет ALCAZAR.

Вторая неделя в Париже

... подходит к концу, а ничего такого серьезного в профессиональном плане я еще не сделала. И это при том, что мои однокурсники, по крайней мере, некоторые из них, весьма серьезно вовлечены в дена своих министерств и ведомств. Получила мейл от Ахмеда-египтянина, он в Люксембурге в Посольстве Франции. Вчера обедал с Бернаром Кушнером, Министром иностранных дел, и с его кабинетом. Хорватку Ану ее руководитель стажа, господин Бланшмезон, между прочим, бывший посол Франции в Москве (помню я этого Бланшмезона еще по Питеру), постоянно берет с собой на встречи вне Министерства. Мой приятель дипломат-турок, распределенный в Министерство Иностранных дел на набержной Орсэ, так занят, что не звонит мне, не пишет уже вторую неделю, хотя в Страсбурге он меня забрасывал СМС-ами, даже когда был в Турции на каникулах. О как загрузили парня.
Мои же руководители полным составом укатили в Квебек.
Целую неделю я сама себе придумывала задания и сама назначала встречи с разными ответственными лицами. Проблема в том, что Палата - настолько огромное предприятие, что чтобы добиться аудиенции у кого бы то ни было, нужно ждать неделю, а то и две.
В понедельник на меня напало отчаяние, и я нашла координаты энарка, который проходил стажировку в Палате в прошлом году. Я спросила у товарища, хорошо ль ему работалось, и доверили ли ему какие-либо миссии, потому как меня загружать никто не торопится. Зато все любят пить со мной кофе. У меня к концу дня уже тахикардия от бешеного количества чашек кофе.
Коллега-энарк, госслужащий из Сенегала, сразу же ответил мне, да еще и преподнес неожиданный подарок: просто прислал мне копию своего отчета по стажу. Супер. Это значит, что 80% моего отчета уже сделано, конкретно, в его описательной части.

Скучаю

Приеду в Питер только в августе. Кому нетерпится меня видеть - rendez-vous a Paris.

5-го марта еду в Брюссель, учиться европейскому лоббингу, как говаривал Ленин, настояшим образом. Заодно повидаю своих брюссельских коллег. Капусты поем.

Nostalgie

Боже, как давно это было,
помнит только в мутной реке вода.
Время, когда радость меня любила,
больше не вернуть ни за что никогда.

Странно, начинаю скучать по Страсбургу. Кто бы мог подумать. Хотя всех своих друзеи встречаю вечером в коридорах гостиницы. Если возвращаюсь достаточно рано.

Я здесь работаю

Каждый день теперь поднимаюсь по красному ковру парадной лестницы, аки маркиза.

Dernière semaine: debriefing

Le soleil du matin presque printanier a égayé ma journée un peu chamboulée par un retard involontaire du à une panne d'électricité dans le métro parisien. J'ai eu même un moment de claustrophobie quand le train bondé s'est arrêté entre les deux stations.

Eh oui, depuis une semaine je goûte à la vie dans une mégapole car je suis à Paris pour un stage et je resterai dans cette ville merveilleuse jusqu'au mois de juin. La scolarité à l'ENA prévoit de longs stages, "Europe" de 4 mois et "Territoires" de 5 mois. J'ai débuté le premier.

Je suis affectée à la Chambre de commerce et d'industrie de Paris. Pour instant, mes sentiments sont mitigés. Mon directeur de stage, directeur de la Chambre, est allé franco avec moi lors de notre premier entretien en disant: "Ecoutez, mademoiselle, à vrai dire, j'ignore quelle tâche on pourrait vous confier... Pour instant, continuer à prospecter, discuter avec des responsables et puis vous êtes libre à construire votre stage comme bon vous semble, à la carte, quoi". Sur le coup, j'avais envie de répondre que puisque c'était comme ça, je ferai mon stage à la carte d’une brasserie à côté. Ceci serait au moins une expérience plus édifiante que celle qui se dessinait devant moi.

Après une semaine passée dans mon petit bureau devant une pile de documents et l’écran de mon ordi, je commence à voir des choses d’une manière plus positive. Cette lecture m’a donné plein d’idées quant à l’organisation de mon job pendant les 4 prochains mois. Je m’en sortirai, ce n’est pas sans espoir.

Le cadre où je travaille est magnifique : c’est un palais du comte polonais Pototsky (les Français ont écrit son nom comme « Potocki » donc comme résultat se nom noble s’est transformé en quelque chose comme Popokiki). C’est un vrai palais avec des portes en bois sculpté, des chandelles en cristal, de la dorure et des miroirs partout. Bref, tout cela me fait trop penser à Saint-Pétersbourg. La Chambre se situe sur l’avenue de Friedland, à deux pas de l’Arc de Triomphe. Le soir, quand je sors du bureau sur les Champs, je ne peux pas m’empêcher de me dire : « Ca y est, je suis en plein cœur de Paris, et cela signifie qu’en ce moment précis, et je me dis cela en toute conscience de la gravité du moment, je suis au centre de cet Univers… » C’est peut-être un truc trop franco-français, mais il parle tant à l’âme russe jumelée par la force du destin à l’âme sœur gauloise…

Je suis logée dans un appart-hôtel à la Défense, et c’est déjà moins drôle. Bon, il me faut quelques petites 20 minutes pour aller sur les Champs, mais, ma foi, le soir ce quartier est mort. Pas un chat dans la rue. Des commerces fermés. Des bureaux abandonnés par des clercs jusqu’au prochain matin. Mais je suis loin de regretter Strasbourg, cette ville adorable de 240 mille habitants, comparable de par son mode de vie ainsi que de par son esprit à notre banlieue Gatchina. Dans cette ville aux sérieuses prétentions d’être la capitale de l’Europe, il faut courir et ramer pour trouver un resto ouvert dimanche soir. Des bons Alsaciens nous rappellent ainsi que le dimanche est un jour dédié au Dieu, et gare à ce qui pensent aux choses moins catholiques. Ils seront condamnés à l’exil solitaire dans leurs chambres d’hôtel tristes et inanimés que j’appelle « des oubliettes de Strasbourg ».

Quand j’ai été de retour sur Paris après 2 mois d’hibernation à Strasbourg, mon cœur a battu la chamade quand j’ai vu des restos ouverts à 4 heures du matin sur le boulevard Saint-Germain, bondé du public jeune et fêtard. Enfin je revis !

"Что может сказать о музыке Чайковского человек без прописки?"

Saturday night fever в Париже

В пятницу был первый выход в ночной Париж. самое яркое впечатление от одного довольно заурядного бара в районе Chatelet - цена кружки пива 9 евро. Однако. Начинаю скучать по провинциальному Страсбургу и Эль Москито с его пивом за два с полтиной. Париж, епрст.
Но зачем платить самой, когда есть желающие заплатить? В субботу с изумлением узнала, что в заведении Castel, месте сбора золотой молодежи и денежной богемы с жесточайшим фейс-контролем, и где, как следствие, все мужики в пиджаках, за рюмку текилы требуют (держитесь крепче за что-нибудь)... 18 евро. Воистину, нет предела совершенству.
Вообще в Кастель с текилой не очень элегантно получилось. Бармен налил нам этот эмблематический напиток в бокалы для виски. Я подумала, да и черт с ним, придиратся не стоит. Однако бармен не торопился выдать соль и лимон. Увидев мои изумленно приподнятые брови, он залепетал что-то типа "У меня тут нету, но наверху в ресторане точно есть". Нет уж. За 18 евро (ну и что, что не я плачу) можно и побороться за чистоту метода приема текилы. Фраза "Вы МНЕ предлагаете подняться в ресто?" в сопровождении широчайшей улыбки сработала: ингредиенты были доставлены в срок. Однако ж странная халатность для такого заведения. Никакого уважения к толстым кошелькам.

Polytechnicien в Сибири: и такое тоже бывает

Сегодня вспомнила один разговор с моим однокурсником по имени Жером. Он произошел еще в Вентроне, когда мы только присматривались друг к другу и еще не были со всеми знакомы.
Он мне говорит:
- Я слышал, что ты русская.
Ну да, говорю, трудно спорить.
- А ты знаешь такой город в России - Магадан?
Слегка удивившись вопросу, говорю, что слыхала, но лучше этот город знать только понаслышке, ибо это есть символ нашей обширной пенитенциарной системы.
Жером радостно кивает и добавляет, что в курсе положения вещей в далеком сибирском городе. А также уточняет, что его брат скоро туда отправится на месяц на практику.
Я, еще более удивленная, спрашиваю:
- Это куда на практику? В тюрьму, надсмотрщиком?
Пытаюсь представить себе француза в тайге, глядя на Жерома. Получается плохо: если брат похож на Жерома, то трудно ему там придется, уж больно пронзительный диссонанс. А Жерома надо видеть непременно: это, по моему мнению, да и по мнению многих, самый красивый парень на курсе, рафинированный парижанин с тонкими пальцами пианиста и с манерами, предполагающими ежедневные манипуляции серебряными приборами за столом и наличие в доме бонны-англичанки. Предполагаю, что и бедолага-брат так же обладает внешностью аристократа времен Оскара Уайльда.
Жером говорит, что его брат отправляется не в тюрьму, а на лесоповал, это многообещающее инициациативное путешествие организовано Политехнической школой (супер престижным учебным заведением, откуда, как и из ЭНы, вышло немало знаменитостей). Месяц в Сибири станет для парижского брата частью его учебной программы под названием "Рабочая стажировка" (stage ouvrier). Видимо, чтобы les X, как еще называют выпускников французского Политеха, не летали так высоко и не теряли связи с грешной землей и пресмыкающимся по ней пролетариатом.
Представив утонченного Икса спящего на нарах в строительном вагончике рядом с брутальными русскими лесорубами, я только вздохнула и посоветовала запастись аэрозолями от сибирских комаров, по размерам сравнимых со шмелями.
Но, честное слово, кажется мне, что комары - это еще не самое страшное, что ожидает фрателлу красавца-Жерома.

ENA в Париже

В прошлый понедельник решила воспользоваться приглашением, разосланным Клубом ЭНА, находящимся в Париже, всем членам нашего promotion на очередную встречу "бывших" ЭНы. Обычно для своих сборищ бывшие энарки выбирают себе какую-нибудь злободневную тему для обсуждения, назначают докладчика, тот представляется свои соображения по ней этак коротенько, минут на сорок. Далее - дебаты.
В этот раз тема была довольно-таки интересная: "Энархия (то есть власть энарков): реальность или миф?". Я твердо решила пойти на собрание после первого дня стажа, несмотря на усталость и замотанность. Во-первых, хотелось посмотреть на парижскую ЭНу. Во-вторых, networking, что немаловажно. В среде, где я сейчас обитаю, крайне важно показать свою заинтересованность общим делом и приверженность энарковскому корпусу.
Рассуждая таким образом, как настоящая оппортунистка, я открыла двери ЭНы и... замерла на пороге. В холле толпились одни старички. Третий возраст. Дом престарелых. Проклиная себя за несообразительность (ну конечно, ведь они "бывшие", значит вышедшие в тираж погашения...), я начала судорожно строчить СМС приятелю Рафаэлю, который тоже спешил на эту встречу: "Если не придешь, ничего не потеряшешь". Собралась было ускользнуть и сама, но не тут-то было. Старички меня заприметили (еще бы, блин), одарили бокалом шампанского, начали меня расспрашивать, какими судьбами, и увлекли за собой в зал для конференций.
Все, поздняк метаться, уже не слинять. Прямо как в Школе перед лекцией.
Итак, докладчик старался вовсю доказать, что энарки вовсе не узурпировали власть во Франции. Ну, ему виднее, ведь он, господин Кесслер, - бывший директор ЭНы по учебной части, ныне почетный профессор в Сорбонне. Ему кто-то из зала задал вопрос: "Какова степень наследственной преемственности среди энарков? Часто ли сын энарка сам становится энарком ?" Ответ был следующий, причем его дух хорошо иллюстрирует качество аргументов услышанного доклада: "Ну, преемственность не более выраженная, чем в других профессиях. Вот, например, нередко, что сын крестьянина тоже становится крестьянином... " Так-то оно так, да не совсем одно и тоже, сдается мне.
Короче, вечер был интересен с антропологической точки зрения, то есть заключался в обыденном people watch. Хотя не совсем. Там среди этих пенсионеров, неинтересных с точки зрения нетворкинга, поскольку они уже выпали из рабочей обоймы, затесался один юный дипломат лет так 37. Он тоже заметно обрадовался появлению юной особы. Хотя где я и где дипломатия? Я же по другой части. Что мне Гекуба, и что я Гекубе?
Так что вечер прошел впустую, в то время как мои коллеги, избавленные мной от тоски и отчаяния, спокойно пили пиво в какой-то брассери.

Конец распределению

Последние две недели французские умы нашего курса буквально закипали от немыслимого накала страстей, вызванного недавним заявлением Президента Республики о возможной отмене так называемого « classement », то бишь распределения по окончании высших школ, готовящих функционеров высокого полета.
Поясню: студенты или, как их следует более правильно называть, «ученики-госслужащие», по окончании ЭНы или другой подобной школы, например, IRA, классом пониже, были обязаны отвечать за все 27 месяцев своего обучения по гамбургскому счету. Все их оценки за время обучения, а также и по вступительным экзаменам, качество и польза от трех стажировок, степень участия в факультативных программах и, что немаловажно, субъективные оценки их личностей дирекцией школы заносились в специальный файл. Этот магический файл представляет собой сложную таблицу коэффициентов, плюсов и минусов, сопоставление которых в итоге выдает место студента в общем рейтинге. Студент ЭНы при зачислении в школу получает статус функционера. А значит, синекуру. Его благополучие отныне застраховано гарантиями государства. Первый в рейтинге по выходе из школы имеет право выбрать свое место работы по своему усмотрению. Второй, третий и т.д. берут уже то, что осталось. Не завидую последнему. Поедет трудиться начальником каких-либо региональных библиотек куда-нибудь в Амьен…
Можно представить себе немую сцену и высшую степень замешательства наших юных функционеров, услышавших 11 января 2008 года по телевизору разящую, как меч, новость о том, что им грозят лишить того, ради чего они, собственно, так стремились в Страсбург.
И тут пошли собрания, заседания, прения, лоббинг, недопонимания и пр. Все французы во время, свободное от лекций, постоянно сбивались в группки по 4-6 человек и заговорщически перешептывались. Было решено направить петицию в кабинет Премьер-министра, поскольку ЭНа зависит непосредственно от последнего. К моему изумлению, немалая часть моих французских однокурсников высказалось в поддержку инициатив Президента, прекрасно осознавая тот факт, что данное нововведение в области госуправления поставит выпускников ЭНы практически в равные условия поиска работы с простыми смертными менеджерами. Ведь последних берут на работу на основании их CV и их способностей во время собеседования убедить работодателя в своей исключительности.
Французская республика идет, как говорила советская хроника, семимильными шагами к коренной реформе своего истеблишмента. Функционер = менеджер со всеми вытекающими последствиями: рациональность действий, экономия средств, суверенное управление бюджетом на разных уровнях компетенций и пр. Не буду утомлять читателя, далекого от франко-французской проблематики, перечислением всех этих французских бед. Для посвященных упомяну только два слова, которые, как мантру, повторяют французские реформаторы: LOLF и комиссия Жака Аттали.
Интересно в ЭНе. Я попала туда как раз в вовремя, в период больших потрясений.

Enfants terribles et têtes de turc

В четверг был день российской обструкции под сводами ЭНы. Обычно когда во время какой-либо лекции препод упоминает Россию или Китай, любимых enfants terribles европейской политики, взгляды всего курса автоматически устремляются на меня, бедную, и моих терпеливых китайских товарищей. В четверг народ таки не сводил с меня глаз.
Была лекция на тему «Европеский Союз в 2008 году». Ну там, Лиссабонский договор и расширение. Какой сценарий развития наш уважаемый профессор из Ecole Normale, бывший посол Франции в Литве, ни приводил в пример, все исключали Россию. Причем все это говорилось таким тоном, типа: «Ну, про Россию вообще говорить не стоит… Останавливаться на этом не будем…» Крайне пренебрежительно, крайне.
Все понимаю, все приемлю. Я эту страну еще помню. Мы, конечно, ни на что претендовать не можем, с нашим-то суконным рылом да в калашный ряд, с нашей коррупцией и недобросовестной конкуренцией на государственном уровне. Но зачем же так ногами в живот.
Турции тоже досталось от этого normalien. В конце лекции, когда месье произнес фразу : «Есть вопросы?», в амфитеатре гордо поднялись две руки, российская и турецкая.
С этим преподавателем произошла небольшая стычка, но не по поводу геополитики. Наши гордые самодовольные энарки сделали ему немного бестактное замечание о том, что он бесполезно тратит их время, слишком долго задерживаясь на Лиссабонском процессе. Они де конкурс выдержали и все типа знают. При слове «все» он чуть не поперхнулся. И было от чего: все-таки крайне претенциозно заявлять, что все знаешь о международном соглашении, подписанном уже после твоего зачисления в ЭНу.
Нам со Светланой стало искренне жаль профессора. Наш покладистый российско-молдавский студенческий менталитет не приемлет неуважительного отношения к профессорским сединам. Мы подошли к нему после лекции и постарались как можно мягче принести извинения за камарадов, не страдающих от излишка дипломатии. Но профессор кипел, как котел. Вращая глазами, он сказал, что ноги его больше не будет в ЭНе. Не тот у него, дескать возраст, чтобы на его лекциях постоянно переговаривались да еще и критиковали в открытую. Привел в пример Московский университет, где все его слушали, заткнувшись. Еще бы, куда нашей российской покорности до пресловутой галльской дерзости, autrement dit, arrogance gauloise.

А может действительно позвонить ему?

И почему я не пошла на юрфак?

В Париж

Я покинула гостеприимный Страсбург, который хорош тем, что в любую его точку, при желании, можно попасть пешком, нимало не напрягаясь. 240 тысяч жителей. Для Франции это не мало. А для нас это половина Купчино.
Довольно сидеть в деревне, наслаждаясь брецелями и свежим воздухом. Пишу эти строки, сидя в ТЖВ, который несет меня на всех своих электрических парах навстречу моей судьбе. Моей судьбой на ближайшие 4 месяца станет Париж, Дефанс, где я буду жить, и Торгово-Промышленная палата, где я буду трудиться в качестве стажера.
Два месяца теории в ЭНе закончились, ну и фиг ты с ними. Немного я вынесла знаний из этого обучения. И не потому что лоботряска, как говорится, glandeuse, а потому что выносить было нечего. Несомненно, из курсов по практике переговоров и по общественной коммуникации (я же журналист все-таки) при условии философского подхода можно было бы еще кое-что почерпнуть. Но из остального – увольте. Просто приняла к сведению озвученную информацию о Лиссабонском процессе и его последствиях, расширении Евросоюза и прочая. Есть позитивный момент: в течение двух недель прошла интенсивный курс английского. Хотя с 8-30 до 10-30 каждый день мало чего соображала. Особенно если накануне мы чего-нибудь праздновали.
Теория закончилась, теперь – практика. Стаж носит гордое имя «Европа». Меня распределили в Палату, я, честно говоря, не вижу ничего европейского в этом выборе, но при этом страшно рада, потому как Европа для нас тьфу, нам, россиянам, там ничего не светит с политической точки зрения. А с экономической – это да… Где, как ни в Палате завяжу долгоиграющие деловые связи?

Как тесен элитарный мир!

В пятницу я покидаю прекрасный город Страсбург, чтобы броситься, очертя голову, в чрево Парижа. С 9 февраля по 7 июня я меня свой статус студентки ЭНы на статус стажерки при Торгово-Промышленной палате Парижа.
Сегодня во время непринужденной беседы с одной из моих французских однокурсниц совершенно случайно выяснилось, что руководитель моего стажа директор Палаты Никола Жакэ (не абы кто, а бывший префект регионов Haute-Loire и Lot-et-Garonne, к тому же бывший энарк) приходится ей никем иным, как двоюродным дедом.
Вообще должна заметить, что некий элемент преемственности довлеет таки над принципами отбора кандидатов на звание энарка. Можно сколько угодно рассуждать о том, что вступительный конкурс предельно сложен, и что кандидаты вынуждены трудиться самым жестким образом, не щадя живота своего в течение двух лет. Но взглянем поближе на социальное происхождение этих бравых ребят. Да, не спорю, есть и такие, как было описано выше. Но есть, к примеру, сын члена Государственного совета. Есть девушка, у которой оба родителя – высокопоставленные дипломаты. Есть сынок французского посла в Конго. Есть два гордых обладателя частицы «де» в их аристократических фамилиях. Да мало ли еще, если покопаться, ведь еще и не каждый спешит признаться в наличии элитарных семейных связей.

31 января, день "Х"

День рождения бьет тридцатью четырьмя ударами прямо в темя.
Одному товарищу пришла в голову прекрасная идея прислать мне букет прямо в ЭНу. Прихожу утром в школу (а утро - это 8-30), ничего, естественно, не соображаю после возвращения из Люксембурга и последующего предпразнования ДР. Сталкиваюсь нос к носу с директором по стажам, он загадочно улыбается и просит подойти в секретариат, там де что-то для Вас пришло, мадам Короткова.
Короче, букет был как нельзя кстати вручен перед толпой однокурсников, стоящих в очереди за утренним кофе. Эффект разорвавшейся бомбы. Еще один способ поднять свой личный рейтинг в нашем мини-социуме, пусть даже за счет эксплуатации нежных чувств далеких поклонников.
Всем говорила, что букет от Владимира Путина. Некоторые верили.