Путешествие в Икстлан

Здесь, во Франции, то ли от одиночества, то ли от череды расставаний и длинного списка потерь я вновь обрела способность мечтать. Не строить мысленные планы, просчитывать варианты, строить виртуальные схемы с планом "А" и запасным планом "Б"... Нет, мечтать, как в детстве, так, чтобы таять о удовольствия, представляя себе, как случится то, о чем бережно хранишь мечту где-то очень глубоко, возле сердца...

То, что ко мне вернулась эта способность, я поняла в поезде из Страсбурга в Париж. Местность, мелькающая за окном, была все сплошь равнинная, леса, леса, вдруг мелькнет поляна, а на ней пасутся коровы, вот деревушка, серенькая, неказистая, с яблонями за деревянными палисадами. Короче, все как у нас.
И под стук колес вдруг представилось мне, что еду я не в TGV, а в скором пассажирском, который нест меня на всех парах из Москвы в Петербург! Как тут защемило средце, когда я представила, что выйду я сейчас не на платформу Gare de l'Est, а на перрон Московского вокзала. На перроне будет привычная толчея и деловая суета. Мужья с букетами в руках стоят в ожидании у табло, вглядываясь в толпу прибывших, которых всегда узнаешь по растерянному взгляду. Дети нетерпеливо заглядывают в окна купе, в них их мамы, вставая на цыпочки, пытаются стянуть с верхней полки неподъемный чемодан и смотрят виновато-умоляющим взглядом на своих соседей по купе, уже свернувших свой полосатый матрас и приготовивших белье для проводника.

Я выйду из вагона, и в нос ударит запах гари и мазута, запах незнакомый французским избалованным пассажирам. Скажу "спасибо" проводнице, смешаюсь с толпой, прикоснусь к чужой радости, пройдя мимо обнимающихся пар, вновь обретших друг друга. В сотый раз вспомню строки Бродского:

Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала,
как хорошо на свете одному
идти пешком с шумящего вокзала.

Я отдамся нахлынувшей толпе, как волне, и она вынесет меня к неизбежному бюсту Петра, а затем через распахнутые жвери прямо на площадь. Увернувшись от хищных взглядов таксистов, я выйду на Невский. Он залит послеполуденным солнцем. Он весь струится. Он живой. Он жил без меня, чего не скажешь обо мне: я только существовала без него. Я ступлю на его тротуар, как в ложе реки, и она подхватит меня, вовлекая в свой поток. И тогда я снова стану частью мозаики моей прежней жизни, потому что в ней не хватает одной частички, и эта частичка - я.

Здесь мои грезы обрываются. Я так и остаюсь стоять, завороженная зрелищем летнего Невского. Только одного нет в моей мечте: куда я направлюсь. Я знаю маршрут наизусть, все вывески, все фасады, все кафе и магазины, которые мне могут встретиться по пути к тому месту, которое называла своим домом. Только я уже никогда не попаду в заветный дом, хоть и совершаю этот путь в сотый раз, шаг за шагом.
Кто знает, что такое Икстлан, тот поймет.
Потому что путь к дому для меня теперь лежит через Gare de l'Est в Париже и через совсем другие проспекты.